Легкий наркотик, что утром ему преподнес учитель,  Асгайр тактично вылил в какой-то цветок, помолившись за его упокой, хоть какая-то компенсация того, что совесть потом его, в принципе, не стала бы мучить, поскольку она отсутствовала уже  давно…всю его сознательную жизнь.
Да, это странное место было похоже и одновременно не похоже на театр, слишком тяжелая аура…слишком много комнат, слишком странное строение помещений насколько он успел увидеть, пока их вели в какую-то особую комнату на встречу с хозяином, кхм, театра.
Их разговор на японском…многие слова непонятны, странный язык так не похожий на мой родной. Внешне он был расслаблен, скользя внимательно-отстраненным взглядом по помещению, сразу же заприметив небольшую сцену, и тут же забыл обо всем, в предвкушении…
Бриньяр присел за столик рядом с хозяином театра и перевел своему ученику просьбу Ая.
-Ты искупишь свою вину, если твоя игра на сцене понравится Аямэ-сан.
Асгайр, казалось, только этого и ждал, неуловимым быстрым движением взлетел на сцену. Нежно зеленого цвета кимоно, было подвязано широким изумрудного цвета поясом, резко выделяя невероятно узкую талию, словно гибкий тростник окутанный облаком серовато-темных волос. Чуть затуманенным взглядом он скользнул по невозмутимо-мрачному лицу учителя и…кажется Аямэ-сан. Его образ сразу бросался в глаза и полумрак комнаты не мешал разглядеть…его руки, о, эти бледные ладони с изящными длинными пальцами, которые порой касались лица, казалось всегда недовольного и чуть сурового, уголки губ опущены вниз…его сложно удивить.
Тряхнул волосами, полностью концентрируясь на внутренней музыке своего тела. Игра жестов, игра рук, взметнув широкие рукава кимоно, он, запрокинув голову, назад рисовал в воздухе гибкими неуловимо быстрыми пальцами картины из жизни…вот нежно шелестит трава, под первыми лучами солнца, вот распускается нежный цветок лотоса, который превращается в дикого зверя. Размытый рисунок теней его рук, завораживал своими плавными переходами и немыслимыми образами, что создавались лишь умелыми движениями.
Внезапно полет робких птах, превратился в хищный оскал змеи и Асгайр с нечеловеческой пластикой изогнулся всем телом, двигаясь теперь в странном, но завораживающем танце по небольшой сцене и неожиданно раздался его чуть хрипловатый, напевный голос, в котором слышалось нежное шипение змеи и страсть демона находящегося в экстазе, он пел на древнем скандинавском языке о былых сказаниях, о монстрах и конце света, все это находило отражение в его пластике, в образах его тела, что сменялись один за другим. Пока в последнем пронзительном аккорде он не опустился на колени, откидываясь назад, так резко, что кимоно сползло с его плеч, обнажая строгую линию ключиц и часть тяжело вздымающейся груди…медленно в завершающим жесте, он вытянул дрожащую руку вверх, словно взывая к небесам.
Мысли путались, находясь все еще в хаотичном рисунке танца, и сладкое блаженство разливалось по всему телу, но видеть лица присутствующих он не мог, лишь улавливал звуки, ожидая, что скажет учитель.